Пиздобрюкин и любовь
Apr. 7th, 2006 05:53 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lalavelМайору Пиздобрюкину очень не везло в любви. И, что характерно, с самого детства.
Многие его коллеги, более удачливые или просто менее правдивые, любили иногда рассказывать о своих приключениях – но агент Пиздобрюкин старался избегать таких посиделок. Во-первых, хоть агент и был самым настоящим профессионалом и в рабочее время прекрасно умел уничтожать все ненужные (а иногда и нужные, но об этом – отдельная, очень грустная, история) эмоции и переживания, но справиться со вполне закономерным и оправданным чувством несправедливости мог не всегда. А настоящий разведчик не должен завидовать своим товарищам – это плохо отражается на качестве работы. А, во-вторых, скромный и целомудренный Пиздобрюкин, каждый вечер читающий перед сном всей семье вслух по одной главе из «Кодекса настоящего разведчика», а по воскресеньям проверяющий, хорошо ли их усвоили домочадцы, не мог спокойно слушать, как его коллеги, воспитанные на том же Кодексе, ведут себя со слабым полом. Из представительниц которого, между прочим, всегда получались самые лучшие сотрудники.
О том, как коллеги (некоторые!) ведут себя с сильным полом, Пиздобрюкин и вовсе запрещал себе даже думать – при всей своей твердости, он все-таки был очень ранимым человеком.
Первое любовное разочарование постигло маленького Пиздобрюкина еще в детском садике. Тогда он без памяти влюбился в свою воспитательницу – действительно очень привлекательную блондинку Маргариту Андреевну. Будущего агента от предмета обожания не могло отвернуть ничего: ни отвратительная привычка скармливать детям холодную кашу (непременно с комочками) и гадкое кипяченое молоко (с обязательной пенкой), ни склонность выносить в маленькой дамской сумочке котлеты, предназначенные маленьким воспитанникам на ужин и обед, ни любовь к беспричинным истерикам и припадки немотивированной агрессии. Пиздобрюкин, глядя на очередную выходку своего ангела, только умилялся и влюбленно вздыхал. Даже неожиданное соперничество с папой, тоже вскоре оценившего внешние данные и внутренние качества новой сотрудницы детского садика, не смогло остудить пыл первой любви. Да что там! Пиздобрюкин-младший не спасовал даже перед папами всех шестнадцати товарищей по группе, вдруг пристально заинтересовавшимися воспитанием чад.
Напортачила, как это обычно и случается, сама любимая. На новогодний утренник она пришла в костюме гестаповца.
Маленький Пиздобрюкин, уже тогда много знавший об ужасах фашизма (дед-фронтовик, вместо традиционной вечерней сказки любил в подробностях рассказывать, как он воевал, а его внук был слишком хорошо воспитан, чтобы, как мама и папа, заблаговременно прятаться и лишать тем самым старика последней радости в жизни) не смог простить любимой женщине такого позорного увлечения. Он тяжело заболел и несколько недель провел дома, отказываясь от еды и крайне нервно реагируя на попытки дедушки рассказать очередные захватывающие истории про «ночных ведьм». Когда же тот решил проявить находчивость и поведал внуку о Еве Браун – у Пиздобрюкина случился нервный срыв.
Только много лет спустя Пиздобрюкин признался штатному психологу, что на самом деле произошло тогда. В голове маленького, но уже хорошо умеющего думать, мальчика после рассказа дедушки как-то сама собой сложилась логическая цепочка: если Ева Браун была любовницей Гитлера, то всякий, любящий Еву Браун – Гитлер. В том, что любимая воспитательница надела не просто костюм гестаповки, а именно этой ужасной женщины, агент не сомневался. В том, что любит ее – тоже.
Смириться с фактом, что он, такой правильный мальчик, да к тому же еще и внук фронтовика, на самом деле – Гитлер, Пиздобрюкин не смог. И нашел единственный возможный выход – навсегда разлюбил воспитательницу.
И потребовал немедленного перевода в другой садик.
Родители, напуганные нервным срывом, не спорили.
С тех самых пор агент Пиздобрюкин к любви относился с большой осторожностью, а к женщинам – с огромной подозрительностью. Он и женился-то только потому, что агенту не положено быть холостым – на занятиях юным курсантам это хорошо объясняли. И понятливый Пиздобрюкин, больше всего на свете любивший родину и свою профессию, нашел себе жену. И, в общем, практически не жалел – только иногда (примерно три раза в месяц), когда на его «половину» накатывали странные желания, тихо терпел. Да вспоминал иногда свою первую и единственную любовь и думал, как все могло бы сложиться хорошо, не приди она на тот злосчастный утренник.
Так бы и дожил Пиздобрюкин до самой пенсии без особенных тревог и волнений, если бы не командировка и вынужденная маскировка под фикус. Молодая практикантка, верная своему слову и корпоративным интересам, ухаживала за необычным растением, поверяла ему свои девичьи тайны, печали и переживания, а закаленный агент с ужасом понимал, что уже не может относиться к «мисс» как к классовому врагу или даже прост объекту слежки. Более того, с каждым днем он все больше привязывался этой милой девочке, так неудачно родившейся в этих ужасных каменных джунглях и вынужденной с самой юности продавать себя эксплуататорам и капиталистам. Нередко ночами, оставшись в одиночестве, фикус-Пиздобрюкин даже тихонько плакал, осознавая всю пропасть, разделившую преданного агента и его возлюбленную.
И даже отвратительная привычка возлюбленной поливать листья фикуса отвратительно пахнущей «витаминной» настойкой, а корни – удобрять еще более отвратительным составом, разведчика не только не раздражала, но даже умиляла. Жена никогда так не заботилась о Пиздобрюкине.
И вот однажды утром (после памятной маскировки минуло чуть больше двух недель) агент решился.
Накануне ночью он даже рискнул и размаскировался: думать, стоя на одном месте, было трудно, а фикус, мирно разгуливающий туда-сюда по офису, обязательно привлек бы лишнее внимание.
«Я должен ей все рассказать, -- снова и снова твердил себе Пиздобрюкин. – Она еще совсем молодая, ее еще можно перевоспитать. Пока операция не закончена, она будет помогать мне здесь, а потом я отвезу девочку к нам. И там…»
Когда Пиздобрюкин дошел до этого места, сердце его подпрыгнуло, екнуло и на какое-то мгновение остановилось. Впервые в жизни честный агент задумался об уходе от нелюбимой жены.
…Пиздобрюкин уже представлял, какие у него с практиканточкой будут замечательные внуки, когда дверь скрипнула и в кабинет робко вошла девушка.
«Нельзя ее огорошивать, -- думал агент, лихорадочно маскируясь под привычный фикус. – Надо все сделать плавно»
Любимая привычно протирала широкие листья, когда фикус вдруг кашлянул.
-Ну, наконец-то! – радостно крикнула девушка, ничуть не удивившись.
-Как? – Пиздобрюкин был так поражен, что совсем забыл о своем намерении быть деликатным и осторожным. – Тебя не удивляет, что фикус разговаривает?!
-Ну, конечно же нет! – рассмеялась любимая. – Я всегда знала, что растения на самом деле очень разумные, высоко организованные существа. И знала, что, если я буду очень сильно любить какое-нибудь дерево… или цветок… или фикус, -- девушка понизила голос и так нежно провела пальцем по листку фикуса, что Пиздобрюкин едва удержался на ногах, -- однажды мне непременно ответят взаимностью…
-То есть, -- прошептал Пиздобрюкин, не веря своему счастью, -- ты меня любишь?
-Ну, конечно же, глупый! Я полюбила тебя в тот самый момент, когда увидела впервые. У тебя такие широкие листья… И такой большой и мощный ствол… И ты такого очаровательного бледно-зеленого цвета…
Пиздобрюкин перевел дух, собираясь с силами для самой важной новости:
-Но, видишь ли, милая, я – не фикус. Я – человек.
Пиздобрюкин размаскировался и предстал перед любимой в своем настоящем виде.
Девушка огромными глазами глядела на человека, еще недавно бывшего ее любимым фикусом. Потом медленно произнесла…
Продолжение следует
Многие его коллеги, более удачливые или просто менее правдивые, любили иногда рассказывать о своих приключениях – но агент Пиздобрюкин старался избегать таких посиделок. Во-первых, хоть агент и был самым настоящим профессионалом и в рабочее время прекрасно умел уничтожать все ненужные (а иногда и нужные, но об этом – отдельная, очень грустная, история) эмоции и переживания, но справиться со вполне закономерным и оправданным чувством несправедливости мог не всегда. А настоящий разведчик не должен завидовать своим товарищам – это плохо отражается на качестве работы. А, во-вторых, скромный и целомудренный Пиздобрюкин, каждый вечер читающий перед сном всей семье вслух по одной главе из «Кодекса настоящего разведчика», а по воскресеньям проверяющий, хорошо ли их усвоили домочадцы, не мог спокойно слушать, как его коллеги, воспитанные на том же Кодексе, ведут себя со слабым полом. Из представительниц которого, между прочим, всегда получались самые лучшие сотрудники.
О том, как коллеги (некоторые!) ведут себя с сильным полом, Пиздобрюкин и вовсе запрещал себе даже думать – при всей своей твердости, он все-таки был очень ранимым человеком.
Первое любовное разочарование постигло маленького Пиздобрюкина еще в детском садике. Тогда он без памяти влюбился в свою воспитательницу – действительно очень привлекательную блондинку Маргариту Андреевну. Будущего агента от предмета обожания не могло отвернуть ничего: ни отвратительная привычка скармливать детям холодную кашу (непременно с комочками) и гадкое кипяченое молоко (с обязательной пенкой), ни склонность выносить в маленькой дамской сумочке котлеты, предназначенные маленьким воспитанникам на ужин и обед, ни любовь к беспричинным истерикам и припадки немотивированной агрессии. Пиздобрюкин, глядя на очередную выходку своего ангела, только умилялся и влюбленно вздыхал. Даже неожиданное соперничество с папой, тоже вскоре оценившего внешние данные и внутренние качества новой сотрудницы детского садика, не смогло остудить пыл первой любви. Да что там! Пиздобрюкин-младший не спасовал даже перед папами всех шестнадцати товарищей по группе, вдруг пристально заинтересовавшимися воспитанием чад.
Напортачила, как это обычно и случается, сама любимая. На новогодний утренник она пришла в костюме гестаповца.
Маленький Пиздобрюкин, уже тогда много знавший об ужасах фашизма (дед-фронтовик, вместо традиционной вечерней сказки любил в подробностях рассказывать, как он воевал, а его внук был слишком хорошо воспитан, чтобы, как мама и папа, заблаговременно прятаться и лишать тем самым старика последней радости в жизни) не смог простить любимой женщине такого позорного увлечения. Он тяжело заболел и несколько недель провел дома, отказываясь от еды и крайне нервно реагируя на попытки дедушки рассказать очередные захватывающие истории про «ночных ведьм». Когда же тот решил проявить находчивость и поведал внуку о Еве Браун – у Пиздобрюкина случился нервный срыв.
Только много лет спустя Пиздобрюкин признался штатному психологу, что на самом деле произошло тогда. В голове маленького, но уже хорошо умеющего думать, мальчика после рассказа дедушки как-то сама собой сложилась логическая цепочка: если Ева Браун была любовницей Гитлера, то всякий, любящий Еву Браун – Гитлер. В том, что любимая воспитательница надела не просто костюм гестаповки, а именно этой ужасной женщины, агент не сомневался. В том, что любит ее – тоже.
Смириться с фактом, что он, такой правильный мальчик, да к тому же еще и внук фронтовика, на самом деле – Гитлер, Пиздобрюкин не смог. И нашел единственный возможный выход – навсегда разлюбил воспитательницу.
И потребовал немедленного перевода в другой садик.
Родители, напуганные нервным срывом, не спорили.
С тех самых пор агент Пиздобрюкин к любви относился с большой осторожностью, а к женщинам – с огромной подозрительностью. Он и женился-то только потому, что агенту не положено быть холостым – на занятиях юным курсантам это хорошо объясняли. И понятливый Пиздобрюкин, больше всего на свете любивший родину и свою профессию, нашел себе жену. И, в общем, практически не жалел – только иногда (примерно три раза в месяц), когда на его «половину» накатывали странные желания, тихо терпел. Да вспоминал иногда свою первую и единственную любовь и думал, как все могло бы сложиться хорошо, не приди она на тот злосчастный утренник.
Так бы и дожил Пиздобрюкин до самой пенсии без особенных тревог и волнений, если бы не командировка и вынужденная маскировка под фикус. Молодая практикантка, верная своему слову и корпоративным интересам, ухаживала за необычным растением, поверяла ему свои девичьи тайны, печали и переживания, а закаленный агент с ужасом понимал, что уже не может относиться к «мисс» как к классовому врагу или даже прост объекту слежки. Более того, с каждым днем он все больше привязывался этой милой девочке, так неудачно родившейся в этих ужасных каменных джунглях и вынужденной с самой юности продавать себя эксплуататорам и капиталистам. Нередко ночами, оставшись в одиночестве, фикус-Пиздобрюкин даже тихонько плакал, осознавая всю пропасть, разделившую преданного агента и его возлюбленную.
И даже отвратительная привычка возлюбленной поливать листья фикуса отвратительно пахнущей «витаминной» настойкой, а корни – удобрять еще более отвратительным составом, разведчика не только не раздражала, но даже умиляла. Жена никогда так не заботилась о Пиздобрюкине.
И вот однажды утром (после памятной маскировки минуло чуть больше двух недель) агент решился.
Накануне ночью он даже рискнул и размаскировался: думать, стоя на одном месте, было трудно, а фикус, мирно разгуливающий туда-сюда по офису, обязательно привлек бы лишнее внимание.
«Я должен ей все рассказать, -- снова и снова твердил себе Пиздобрюкин. – Она еще совсем молодая, ее еще можно перевоспитать. Пока операция не закончена, она будет помогать мне здесь, а потом я отвезу девочку к нам. И там…»
Когда Пиздобрюкин дошел до этого места, сердце его подпрыгнуло, екнуло и на какое-то мгновение остановилось. Впервые в жизни честный агент задумался об уходе от нелюбимой жены.
…Пиздобрюкин уже представлял, какие у него с практиканточкой будут замечательные внуки, когда дверь скрипнула и в кабинет робко вошла девушка.
«Нельзя ее огорошивать, -- думал агент, лихорадочно маскируясь под привычный фикус. – Надо все сделать плавно»
Любимая привычно протирала широкие листья, когда фикус вдруг кашлянул.
-Ну, наконец-то! – радостно крикнула девушка, ничуть не удивившись.
-Как? – Пиздобрюкин был так поражен, что совсем забыл о своем намерении быть деликатным и осторожным. – Тебя не удивляет, что фикус разговаривает?!
-Ну, конечно же нет! – рассмеялась любимая. – Я всегда знала, что растения на самом деле очень разумные, высоко организованные существа. И знала, что, если я буду очень сильно любить какое-нибудь дерево… или цветок… или фикус, -- девушка понизила голос и так нежно провела пальцем по листку фикуса, что Пиздобрюкин едва удержался на ногах, -- однажды мне непременно ответят взаимностью…
-То есть, -- прошептал Пиздобрюкин, не веря своему счастью, -- ты меня любишь?
-Ну, конечно же, глупый! Я полюбила тебя в тот самый момент, когда увидела впервые. У тебя такие широкие листья… И такой большой и мощный ствол… И ты такого очаровательного бледно-зеленого цвета…
Пиздобрюкин перевел дух, собираясь с силами для самой важной новости:
-Но, видишь ли, милая, я – не фикус. Я – человек.
Пиздобрюкин размаскировался и предстал перед любимой в своем настоящем виде.
Девушка огромными глазами глядела на человека, еще недавно бывшего ее любимым фикусом. Потом медленно произнесла…
Продолжение следует
