сказка про стеночку (страшная)
Jan. 17th, 2006 01:10 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lalavelСтепан Романович Кошечкин был очень хорошим человеком. Он много и с увлечением трудился на благо своей страны, никогда не делал заначек от жены, всегда был рад помочь теще и даже время от времени отказывался от законных еженедельных посиделок в бане в пользу большого семейного шоппинга или грандиозной уборки. Степан Романович никогда никого не обижал и даже в драки не ввязывался; Степан Романович всегда был рад помочь женщине донести до дома тяжелую сумку (но на этом все и заканчивалось – Степан Романович был очень верным мужем); наконец, Степан Романович всякий раз думал, прежде чем что-то сказать или сделать – а это, согласитесь, совсем уж редкое качество.
Еще Степан Романович вел очень здоровый образ жизни, занимался спортом, много читал, очень любил шахматы и держал дома большого доброго пса.
И только один недостаток был у Степана Романовича: он очень любил биться головой о стенку. Нет, вы не поняли, не в фигуральном или, там, переносном смысле – а в самом что ни на есть прямом.
Беда эта началась очень давно, когда Степан Романович был еще просто мальчиком Степой и ходил в начальную школу. Там-то, в школе, он и услышал от учительницы Вероники Васильевны это выражение – «биться головой о стенку».
«Как же так?» -- размышлял умный мальчик Степа. – «Ведь не просто же так появилось это выражение? Не может быть, чтобы просто так. Русский народ очень мудрый, это и Вероника Васильевна говорит, и ничего просто так придумывать не стал бы. А значит и про стенку придумал неспроста. А вдруг это такое послание зашифрованное, для будущих поколений? И означает оно, например, что если кто-то будет очень упорно стучать головой о стены, то рано или поздно он узнает все-все-все?»
Степа Кошечкин был очень умным мальчиком, но иногда его заносило. Впрочем, так сильно, как на этот раз, со стенами – еще никогда.
Для начала Степа попытался побиться головой о школьную стену. Благоразумно дождался, когда закончится последний урок и из класса уйдут все ученики, закрыл на швабру дверь, подошел к стене и робко постучал по ней головой. Ощущения были незнакомые, но не неприятные. Лбу было прохладно и жестко, но, в общем, терпеть можно. Степа передохнул немного – и постучал еще немного.
«Тук-тук!» -- ободряюще отозвалась стена. – «Тук-тук, мой мальчик! Стучи – и знание тебе откроется».
Ободренный Степка шарахнул со всей дури – и угодил в больницу с сотрясением.
Но это уже ничего не могло изменить – потому что в самый последний момент он увидел. И что-то понял. Стена не обманула: знание действительно открылось. Маленькое и несерьезное – но с другой стороны, а чего еще можно было ожидать от нормальной стены нормальной советской школы? Даже не столичной?
В общем, дальше пошло-поехало. Очень скоро Степа стал круглым отличником – практически не прилагая к тому каких-либо усилий. Просто если он вдруг чего-то не понимал, он немножко стучал лбом по стене – и все в голове вставало на свои места. Впрочем, не все и не сразу пошло гладко. Степа не сразу сообразил, что стены разных кабинетов обладают разными знаниями и глупо, например, от стены кабинета физики требовать подсказки по биологии. А от стены спортзала и вовсе ничего не надо требовать – не то такого наслушаешься, мозги в трубочку скрутятся.
Правда, девчачья спортивная раздевалка могла сообщить немало интересного, но это… как бы это сказать… к учебному процессу не очень относилось.
Но мы отвлеклись. Неудивительно, что после окончания школы – далеко не самой престижной даже в масштабе области, не говоря уже о стране, Степа легко и без проблем поступил в наипрестижнейший вуз. Безо всяких там взяток или связей – но зато с немаленькой головной болью и здоровенными шишками на лбу. Кто ж мог предположить, что самая нужная стенка… Впрочем, не будем раскрывать Степины секреты. Вам надо – сами ищите.
Ну, а дальше все пошло по накатанной. Формулируем задачу – ищем объект – потом стенку. Степа без проблем закончил свой вуз, немного поколебался, решая, а не податься ли в науку – но благоразумно передумал и рванул к карьерным горизонтам. Быстро нашел престижную работу и начал помаленьку на ней расти. К слову сказать, к помощи заветных стеночек он прибегал все реже и реже – не дурак же он был, в самом деле, умел и мозгами шевелить, а не только лбом по камешкам стучать. Да и вообще, знание знанием, а череп, он все-таки того… не казенный и не каменный. Его поберечь надо.
Но, правда, если уж какая заковыка случалась – тут уж да, шарахал головушкой не жалеючи. Знал: потом воздастся.
И ведь воздавалось, что характерно.
Так он и жил, Степан Романович Кошечкин, долго и счастливо. До тех пор, пока однажды не придумалось ему осчастливить все человечество. Ну, или хотя бы всю страну – для начала. И стал он думать, как бы это ему исхитриться – потому что не дурак ведь был и все про предшественников, которые и раньше хотели как лучше, а получали с завидным постоянством пакость неимоверную, знал. Долго Степан Романович думал, очень долго – почти целый год. И ничего, конечно же, не придумал. Но не впал в депрессию, а решил последнее средство испробовать – в Кремлевскую стену головой постучаться. Потому что каждому ведь понятно, что именно она в стране – главная, и если уж Кремлевская ответа не знает…
Но об этом Степан Романович думать не стал – а стал собираться на Красную площадь. С женой на всякий случай попрощался, собаку погладил, в магазин на прощание за картошкой сходил – в общем, все честь по чести.
Ну, и поехал, значит, за знанием.
Приехал. Видит: стена стоит на месте. Большая такая, красная. Красивая. Стоит – и прямо-таки просит: мол, иди ко мне, Степа, бей. Сил уже нет никаких терпеть, так хочется хоть кому-то знание свое передать.
Ну, Степан Романович хоть и трусил немного – а кто бы в такой ситуации не трусил? – но к стене подошел, огляделся и, выждав удобного момента, головой ударил. Не сильно пока, а так, примериваясь.
Только и этого достаточно оказалось. Как полилось в голову Кошечкину знание всякое – только успевай принимать. И про то, как от ига монголо-татарского избавиться, и про то, как со Смутой эффективней разделаться, и даже про то, сколько хлорки лучше в бассейн сыпать. И все льется, льется – а места-то в голове не так много, как казалось. И вот уже стал забывать Степан Романович, на каком троллейбусе ему домой ехать, и как жену его зовут, и сколько раз с собакой гулять надо. Дальше – больше: таблицу умножения – подчистую, как резинкой стерли; про маму, которая раму мыла – тоже забыл. Ну, а уж когда дело до простейшего дошло – как головку держать, скажем – тут его и забрали.
…Доктор говорит, что Кошечкин – очень хороший пациент. Не буйный ни капельки. Только вот беда – головой по стенам стучать любит. А чему стены скорбного дома научить могут – это вы и без меня догадаетесь, правда? Так что вряд ли в ближайшее время человечество кто осчастливит.
Такие вот дела.
Еще Степан Романович вел очень здоровый образ жизни, занимался спортом, много читал, очень любил шахматы и держал дома большого доброго пса.
И только один недостаток был у Степана Романовича: он очень любил биться головой о стенку. Нет, вы не поняли, не в фигуральном или, там, переносном смысле – а в самом что ни на есть прямом.
Беда эта началась очень давно, когда Степан Романович был еще просто мальчиком Степой и ходил в начальную школу. Там-то, в школе, он и услышал от учительницы Вероники Васильевны это выражение – «биться головой о стенку».
«Как же так?» -- размышлял умный мальчик Степа. – «Ведь не просто же так появилось это выражение? Не может быть, чтобы просто так. Русский народ очень мудрый, это и Вероника Васильевна говорит, и ничего просто так придумывать не стал бы. А значит и про стенку придумал неспроста. А вдруг это такое послание зашифрованное, для будущих поколений? И означает оно, например, что если кто-то будет очень упорно стучать головой о стены, то рано или поздно он узнает все-все-все?»
Степа Кошечкин был очень умным мальчиком, но иногда его заносило. Впрочем, так сильно, как на этот раз, со стенами – еще никогда.
Для начала Степа попытался побиться головой о школьную стену. Благоразумно дождался, когда закончится последний урок и из класса уйдут все ученики, закрыл на швабру дверь, подошел к стене и робко постучал по ней головой. Ощущения были незнакомые, но не неприятные. Лбу было прохладно и жестко, но, в общем, терпеть можно. Степа передохнул немного – и постучал еще немного.
«Тук-тук!» -- ободряюще отозвалась стена. – «Тук-тук, мой мальчик! Стучи – и знание тебе откроется».
Ободренный Степка шарахнул со всей дури – и угодил в больницу с сотрясением.
Но это уже ничего не могло изменить – потому что в самый последний момент он увидел. И что-то понял. Стена не обманула: знание действительно открылось. Маленькое и несерьезное – но с другой стороны, а чего еще можно было ожидать от нормальной стены нормальной советской школы? Даже не столичной?
В общем, дальше пошло-поехало. Очень скоро Степа стал круглым отличником – практически не прилагая к тому каких-либо усилий. Просто если он вдруг чего-то не понимал, он немножко стучал лбом по стене – и все в голове вставало на свои места. Впрочем, не все и не сразу пошло гладко. Степа не сразу сообразил, что стены разных кабинетов обладают разными знаниями и глупо, например, от стены кабинета физики требовать подсказки по биологии. А от стены спортзала и вовсе ничего не надо требовать – не то такого наслушаешься, мозги в трубочку скрутятся.
Правда, девчачья спортивная раздевалка могла сообщить немало интересного, но это… как бы это сказать… к учебному процессу не очень относилось.
Но мы отвлеклись. Неудивительно, что после окончания школы – далеко не самой престижной даже в масштабе области, не говоря уже о стране, Степа легко и без проблем поступил в наипрестижнейший вуз. Безо всяких там взяток или связей – но зато с немаленькой головной болью и здоровенными шишками на лбу. Кто ж мог предположить, что самая нужная стенка… Впрочем, не будем раскрывать Степины секреты. Вам надо – сами ищите.
Ну, а дальше все пошло по накатанной. Формулируем задачу – ищем объект – потом стенку. Степа без проблем закончил свой вуз, немного поколебался, решая, а не податься ли в науку – но благоразумно передумал и рванул к карьерным горизонтам. Быстро нашел престижную работу и начал помаленьку на ней расти. К слову сказать, к помощи заветных стеночек он прибегал все реже и реже – не дурак же он был, в самом деле, умел и мозгами шевелить, а не только лбом по камешкам стучать. Да и вообще, знание знанием, а череп, он все-таки того… не казенный и не каменный. Его поберечь надо.
Но, правда, если уж какая заковыка случалась – тут уж да, шарахал головушкой не жалеючи. Знал: потом воздастся.
И ведь воздавалось, что характерно.
Так он и жил, Степан Романович Кошечкин, долго и счастливо. До тех пор, пока однажды не придумалось ему осчастливить все человечество. Ну, или хотя бы всю страну – для начала. И стал он думать, как бы это ему исхитриться – потому что не дурак ведь был и все про предшественников, которые и раньше хотели как лучше, а получали с завидным постоянством пакость неимоверную, знал. Долго Степан Романович думал, очень долго – почти целый год. И ничего, конечно же, не придумал. Но не впал в депрессию, а решил последнее средство испробовать – в Кремлевскую стену головой постучаться. Потому что каждому ведь понятно, что именно она в стране – главная, и если уж Кремлевская ответа не знает…
Но об этом Степан Романович думать не стал – а стал собираться на Красную площадь. С женой на всякий случай попрощался, собаку погладил, в магазин на прощание за картошкой сходил – в общем, все честь по чести.
Ну, и поехал, значит, за знанием.
Приехал. Видит: стена стоит на месте. Большая такая, красная. Красивая. Стоит – и прямо-таки просит: мол, иди ко мне, Степа, бей. Сил уже нет никаких терпеть, так хочется хоть кому-то знание свое передать.
Ну, Степан Романович хоть и трусил немного – а кто бы в такой ситуации не трусил? – но к стене подошел, огляделся и, выждав удобного момента, головой ударил. Не сильно пока, а так, примериваясь.
Только и этого достаточно оказалось. Как полилось в голову Кошечкину знание всякое – только успевай принимать. И про то, как от ига монголо-татарского избавиться, и про то, как со Смутой эффективней разделаться, и даже про то, сколько хлорки лучше в бассейн сыпать. И все льется, льется – а места-то в голове не так много, как казалось. И вот уже стал забывать Степан Романович, на каком троллейбусе ему домой ехать, и как жену его зовут, и сколько раз с собакой гулять надо. Дальше – больше: таблицу умножения – подчистую, как резинкой стерли; про маму, которая раму мыла – тоже забыл. Ну, а уж когда дело до простейшего дошло – как головку держать, скажем – тут его и забрали.
…Доктор говорит, что Кошечкин – очень хороший пациент. Не буйный ни капельки. Только вот беда – головой по стенам стучать любит. А чему стены скорбного дома научить могут – это вы и без меня догадаетесь, правда? Так что вряд ли в ближайшее время человечество кто осчастливит.
Такие вот дела.
